_В 1898 при исследовании пермских отложений по рекам Сухоне и Северной Двине, геолог В.П. Амалицкий открыл богатейшее собрание звероподобных ящеров удивительной полноты и сохранности. Из недр земли были извлечены кости диковинных доисторических наземных позвоночных животных не только известных, но также и неизвестных науке того времени. _

Результаты раскопок превзошли всякие ожидания и произвели сенсацию в научном мире, находки были названы «национальным сокровищем», а ученый В. П. Амалицкий получил мировую известность. Многочисленные остатки этой фауны (скелеты, черепа и отдельные кости) образуют северодвинскую галерею Палеонтологического музея в Москве, представляя одну из богатейших и лучших коллекций мира по древним фаунам позвоночных.

Владимир Прохорович Амалицкий родился 13 июля 1860 года в селении Старики Волынской губернии. Отец В. П. Амалицкого умер рано, когда мальчику было всего 3 года, и мать его после смерти мужа осталась почти без средств к существованию. Её брат, петербургский врач Полубинский, принял живейшее участие в судьбе маленького Владимира. Девятилетний Владимир Амалицкий был перевезён в Петербург в семью дяди и поступил в гимназию.

С детства В. П. Амалицкий отличался любовью к природе и интересом к естественным наукам, хотя успехами в гимназии особенно не выделялся. Окончив гимназию, В. П. Амалицкий поступил в Петербургский университет на физико- математический факультет, объединявший в то время все естественные науки. Уже на втором курсе он избрал своей специальностью геологию, возглавлявшуюся в университете двумя крупнейшими учёными — В. В. Докучаевым и А. А. Иностранцевым. Докучаев обратил внимание на живого, очень работоспособного молодого студента. На III курсе он даже поручил В.П. Амалицкому ведение практических занятий по кристаллографии.

В 1883 г. В. П. Амалицкий окончил университет со степенью кандидата и был оставлен при кафедре. Одновременно он получил от В. В. Докучаева предложение участвовать в руководимой им большой экспедиции по исследованию земель Нижегородской губернии, где впервые сталкивается с мощным комплексом красноцветных отложений, широко распространенных на территории Восточной Европы. В то время континентальные формации пермской системы России фактически не были изучены и в научном мире бытовала стереотипная точка зрения об отсутствии в них ископаемой фауны и флоры. Не было определенности также в вопросах, связанных с происхождением и возрастом этих осадочных толщ, объединяемых под общим названием «яруса пестрых мергелей».

Типичный разрез континентальных пойменно-озерных (красноцветных) отложений северо-востока Русской плиты (р. Сухона, мыс Бык)

Заинтересованный загадкой красноцветов, В.П. Амалицкий приступает к целенаправленному поиску в них остатков древних животных и растений, которые позволили бы обосновано датировать эти отложения. В 1885 г. при проведении изысканий в пределах Окско-Волжского бассейна он обнаруживает многочисленные раковины ископаемых двустворчатых моллюсков — антракозид (Anthracosidae). Сравнив собранный материал с аналогичными коллекциями из других стран, ученый наконец-то получает возможность сопоставить изученные геологические разрезы России с западно-европейскими и предложить первую биостратиграфическую схему деления пермских красноцветов России, основанную на изученной им фауне пресноводных моллюсков. С этого момента научная деятельность В.П. Амалицкого тесно переплетается с палеонтологией.

Для более полного ознакомления с коллекциями пермских беспозвоночных В.П. Амалицкий в 1891 г. предпринимает поездку в Германию и Австрию, а в 1894-1895 гг. в Великобританию, где изучает богатые коллекции моллюсков из Индии и Южной Африки, хранящиеся в Британском музее естественной истории и фондах Лондонского геологического общества. В процессе работы он приходит к заключению о поразительном сходстве пермских антракозид южных областей и Восточной Европы. Это могло означать, что данные территории, несмотря на разделяющие их огромные расстояния, в пермское время составляли единое зоогеографическое пространство и характеризовались сходным растительным и животным миром.

Это заключение шло в разрез с общепринятой точкой зрения о принципиальном различии фаун северных и южных материков в конце палеозоя. Получив в свои руки одно из доказательств обратного, В.П. Амалицкий делает смелое предположение: по аналогии с моллюсками, следует ожидать находок в России остатков позвоночных животных, типичных для поздней перми южных (гондванских) материков, в первую очередь различных групп зверообразных рептилий. Это заявление, со скепсисом воспринятое научной общественностью, оказалось пророческим и спустя несколько лет было блистательно подтверждено самим В.П. Амалицким.

Для обоснования своей гипотезы В.П. Амалицкий начиная с 1895 г. планирует и осуществляет на свои средства несколько исследовательских поездок на север России с целью детального изучения красноцветных толщ пермского возраста и поиска в них ископаемых остатков. Им обследуются прекрасные разрезы, расположенные по берегам рек Сухоны, Северной Двины. В.П. Амалицкий и его жена, Анна Петровна Амалицкая, избравшие средством передвижение небольшую лодку, в течение трех полевых сезонов занимаются детальным осмотром береговых обрывов, являющихся естественными обнажениями пермских континентальных отложений.

Вот что пишет о своих первых поездках сам Владимир Прохорович в статье «Раскопки древних позвоночных животных на Севере России», отпечатанной в январской книжке журнала «Мир Божий» за 1901 год: «Условия экскурсии в этом районе и спустя 30 лет (после экспедиции Барбот де Марни ) мало изменились. Пришлось купить небольшую лодку, нанять двух гребцов и таким образом путешествовать по Сухоне и Двине все время под открытым небом, укрываясь под навесом лодки ночью, в дождливую погоду. Так путешествовали мы с женой каждое лето с 1895 по 1898 г., привыкли к гнусу и мошкаре, приспособились при самых скудных питательных средствах и при громадном аппетите иметь обед и ужин (я умалчиваю об его достоинствах), выучились под проливным дождем раскладывать костер, а при сильной буре находить на реке такие гавани, где наша лодка была в совершенной безопасности, и мы спали в ней также спокойно, как у себя дома; наконец, мы узнали цену самого обыкновенного комфорта и перестали даже понимать, как можно быть неврастениками. Климат на севере, хотя и очень неприятный, но вероятно очень здоровый, ибо мы ни разу не испытали никакой простуды, хотя приходилось жить на реке, т. е. в постоянной сырости и туманах, проводить там целые недели во время хиуса (северный ветер), сопровождаемого пронизывающим холодом и непрерывными дождями и кочевать в августе при „иние”, когда температура воздуха понижается до 1—2 градусов ниже нуля.”

Результаты полевых наблюдений он ежегодно публиковал под общим заголовком «Геологическая экскурсия на север России». Наиболее существенные результаты принес второй год исследований, когда были найдены остатки растений, отнесенные им к глоссоптериевой флоре (ныне относимые к татариновой), и впервые обнаружен «неудовлетворительно сохраненный череп ящера, вероятно из Pareiasauria … несколько позвонков, часть черепной коробки и часть челюсти с хорошо сохранившимися очень оригинальными зубами» (Амалицкий, 1897, с. 6).

В результате трех лет работы чета Амалицких собрала показательную коллекцию, подтверждающую правоту Владимира Прохоровича. В августе 1897 г. она была продемонстрирована на выставке VII Международного геологического конгресса в Санкт-Петербурге. На конгресс Владимир Прохорович добирался прямо из экспедиции с новыми находками, а так как лето выдалось засушливым р. Сухона обмелела, пароходы перестали ходить, ему пришлось потратить немало сил и средств, чтоб во время добраться в Петербург. Но, дело стоило того! Знаменитый британский исследователь пермских позвоночных животных Южной Африки, профессор Гарри Говьер Сили (1839 – 1909 гг.) 3 сентября сделал на конгрессе доклад, в котором отметил присутствие в коллекциях В. П. Амалицкого остатков дицинодонтов и парейазавров — характерных представителей позднепермской фауны Южной Африки (Seeley, 1899).

Сходство флористических остатков, найденных Амалицкими, с таковыми из поздней перми Гондваны, подтвердили выдающиеся палеоботаники профессора – англичанин Альберт Чарльз Сьюорд (1863 – 1941 гг.) и француз М.Р. Цейллер (Zeiller, 1898). Таким образом, идеи Амалицкого приобрели мировое признание, а за свой вклад в геологическую науку он был избран почетным членом Королевского лондонского геологического общества.

Географическое положение местонахождения Соколки

В 1898 г. Владимир Прохорович представил на рассмотрение СПб. обществу естествоиспытателей программу, «согласно которой… было предположено произвести тщательные раскопки органических остатков в районе нижнего течения Сухоны у Опок и Северной Двины у Котласа». На эти цели ему было ассигновано обществом 500 руб., поддержано ходатайство перед Министерством народного просвещения о пособии в том же размере, а по окончании работ в 1899 г. покрыт перерасход в 490 руб.

Наиболее грандиозные раскопки производились в Соколковской «линзе» расположенной на правом берегу реки Малой Северной Двины в 6 км выше города Котласа. Сложена она преимущественно буровато-желтыми песчаниками.

“Линза” песчаников местонахождения Соколки

Вид на Северную Двину с места раскопок

Процесс раскопок и отношение к ним местного населения представляются весьма интересными. Приведем их описание из некоторых источников:

**_Ильинский Н.В. “В. П. Амалицкий и его раскопки на Севере (из записок краеведа)” -1921 г _ ** .:

«Наняв рабочих из крестьян деревень Ефимовской, Мокречихи, Овечкиной и др., 17 июня 1899 г. он приступил к раскопкам сначала снизу, с бичевника. Но по причине опасности быть раздавленными осыпавшимися глыбами песчаника пришлось скоро переменить место и работать в разнос сверху. Вдоль берега под упомянутой выше «чечевицей», залегающей среди рухляковых и известковых слоев, был сделан забор, чтобы не засорять береговой части русла. Земля сбрасывалась таким образом вниз и образовала искусственно-поддерживаемую осыпь, сохранившуюся и поныне. Углубившись на 2 аршина Владимир Прохорович в половине июня наткнулся на мерзлую почву.

Начало раскопочных работ в Соколках

Далее пришлось ломать плиты известняка, налегавшего под мерзлой почвой на песчаниковую линзу (чечевицу). В средине июля уже углубились на 6,5 саж., но окаменелостей, которые встречались внизу по бичевнику, не попадалось. Было от чего прийти в уныние! К первой неудаче прибавились другие. Население, не понимая смысла работ, отнеслось к профессору недружелюбно и косо. Разнесся слух, что приехал антихрист, подосланный англичанкой, так как ожидалось светопредставление на 1 ноября 1899 года; к тому же некоторые из молодых рабочих в шутку пугали проходивших баб оборотнями, драконами, которые выкапывались из земли в виде камней: «профессор— де, мертвой водой их сростит, а живой оживит». После продолжительной жаркой погоды, поднявшийся ураган обрушил громадную глыбу песчаника, и это было приписано опять же антихристу- профессору.

Вскрытый костеностный пласт и кость ящера внутри конкреции

Наконец, 20 июля судьба смиловалась и вознаградила исследователя находкой громадной конкреции, в которой ясно вырисовывались очертания головы какого-то зверя. За головой откопали скелет огромного туловища с конечностями и хвостом. То был первый цельный скелет первобытного ящера — парейазавра, длиною в 2,25 саж. Тут же были найдены в громадном количестве отпечатки больших листьев папоротников из глоссоптерисов. При дальнейших раскопках сростки скелетов стали попадаться чаще, нашли сразу 3 рядом лежащих скелета хищников. Конечно, все находимое в естественном, нетронутом еще виде занумеровывалось, фотографировалось, а позднее оставлялось на месте пока не обнажались и остальные группы конкреций (до 10). При этом оказывалось, что все скелеты лежали по извилистой линии (в виде буквы S) и продольными осями перпендикулярно к берегу М. Двины: наконец, некоторые лежали брюхом кверху с повернутой головой, из открытой пасти которой виднелись небные зубы. Влад. Прох, отсюда заключил, что находки лежат на дне занесенной позднее реки. Течение было так быстро, что они оказались расположенными вдоль по течению; члены тела у некоторых оказались вывернутыми. Но прежде чем успели разложиться трупы снесенных зверей, они были занесены песком и благодаря этому так отчетливо сохранились, хотя и в виде сростков (конкреций). Так «чечевица» из рыхлого песчаника, столь хорошо заметная и теперь с палубы мимо идущего парохода, получила свое вероятное объяснение. Это поперечный разрез русла пермской реки, среди рухляковых берегов более древнего происхождения. Спустя миллионы лет современная С.-Двина, углубляя свое русло прорезала эту извилистую пермскую речку. Ниже м. Соколки 3,5 вер. у м. Завражья можно найти вторую еще нетронутую чечевицу, а еще ближе к Котласу менее заметны 3 близь воды. Всего за лето 1899 г. было найдено 39 групп костей-конкреций различной сохранности. К 14 августа 1899 года (к началу учебного года) раскопки закончились и все коллекции в 64 больших ящиках сданы были на ст. Котлас для отправки в Варшавский Университет. Заняли они два вагона и весили после усушки на месте 1200 пудов. Несмотря на эти обильные и удачные находки Влад. Прох-у пришлось еще раз пережить в наших бытовых условиях Севера несколько тяжелых дней».

Площадное вскрытие костеносного горизонта

_Нелихов А.Е. Драконий погост. Часть 1 // Охотничий двор. 2010. №10. С. 162-167 : _

“Крестьяне не доверяли Амалицкому, полагая, что он ищет не кости, а золото. Между собой они называли раскопку не иначе как «прииском». Переубедить их никак не получалось. Рабочие прятали кости и вечерами пробовали добыть из них золото. Их били, ломали, прокаливали на костре и даже пытались ковать. Из этого ничего не выходило, поэтому крестьяне решили, что «заветное слово», превращающее камень в золото, знает лишь профессор. Воровать остатки перестали, но скоро подоспела другая напасть. В конце июля, в самую жаркую пору, едва встретились конкреции со скелетами, в деревнях вспыхнула эпидемия сибирской язвы.

В округе стали поговаривать, что в этом виноват профессор, «раскопавший старый скотомогильник». «Трупы» древних зверей, вытащенные из песка, якобы стали оттаивать, разлагаться и разносить заразу. Пассажиры, проплывавшие по реке, подогревали слухи, рассказывая, что над раскопкой «курится» воздух, а рабочие закрывают платками лица от смрада.

Население в губернии было бедное. Во многих дворах имелось всего по одной лошади и корове. Их потеря становилась чудовищным потрясением. Бывали случаи, когда в холерные и оспенные годы, целые деревни начинали бунтовать, крестьяне от горя сходили с ума, сажали на вилы докторов, а землемеров избивали кольями. Прекрасно понимая нависшую над ним угрозу, Амалицкий послал в Котлас за ветеринаром и стал раздавать своим работникам сулему и карбоновую кислоту, советуя не выгонять скот на пастбище. Те исполнили его рекомендации, но поняли их по-своему. «Спасибо тебе, барин, что, нас жалеючи, не напускаешь на нас заразы», - кланялись они Амалицкому».

Расчистка конкреций на местонахождении

**_Ильинский Н.В. “В. П. Амалицкий и его раскопки на Севере (из записок краеведа)” -1921 г _ ** .:

«В д. Ефимовской благодаря принятым Владимиром Прохоровичем мерам, эпизоотия не распространилась — тогда как в других деревнях свирепствовала и вызывала панику. Фельдшер, вызванный В. П. почему то не нашел эпизоотии, но скот после отъезда его стал падать сильнее. Понятно, что недоверчивые и ранее крестьяне пострадавших деревень обвинили профессора-антихриста, что он выкопал своих чертей с целью заразить деревенский скот. К тому же проезжие видели, что над местом раскопок курится, а от смрада рабочие завязываются платками — отсюда ясный вывод, раскопано заразное кладбище падали и распущена зараза. Отсутствие падежа в д. Ефимовской еще более раздражало окрестных крестьян, которые в этом видели заговор или «слово» антихриста.

Лишь вторично приехавший ветеринарный фельдшер нашел действительно сибирскую язву, а находчивый исправник Никитин хладнокровно и умело объяснивший всю нелепость обвинений успокоил взволнованную толпу крестьян и дело окончилось благополучно. Ефимовцы дружно на сходах отстаивали «своего профессора».

В августе с наступлением холодов эпизоотия пошла на убыль и тревожные дни окончились.

На следующий 1900 г. Владимир Прохорович раскопки продолжал при более благоприятных условиях, крестьяне уже не относились так враждебно. Произошло это благодаря случайному вмешательству устюжского епископа Гавриила, который проезжая на пароходе мимо «Соколков» заинтересовался раскопками и остановившись поднялся к месту работ. Здесь после полученных объяснений он преподал свое архипастырское благословение всем работавшим и поехал дальше. Это обстоятельство смутило крестьян и дало понять, что архиерей не стал бы благословлять антихриста. С этой поры В. П. и его коллекции были оставлены в покое.

Отвалы пустой породы

За два года из недр земли было извлечено и перевезено в Варшаву:

20 полных скелетов парейазавров (из них самый большой 21/% с.).

5 полных скелетов дицинодонтов (двузубые)—все величиной до 3 метр.

2 полных же скелета рапалодонтов (величиной с медведя).

2 головы с позвонками огромных саламандры и лягушки.

Несколько скелетов новых еще неизвестных видов, множество разрозненных черепов и костей; наконец большое количество мелких окаменелостей животных и растений. Эти находки Амалицкого настолько значительны, что пожалуй не имеют себе равных ни в одном государстве».

Раскопки местонахождения Соколки проводились в течение пятнадцати лет, с 1899 по 1914 гг. Огромный котлован, площадью около 2000 кв. м был выкопан вручную: в распоряжении рабочих имелись только кайлы, лопаты и более мелкий инструментарий. Для удаления особо крепких пластов породы В.П. Амалицким использовались пороховые заряды; это были первые взрывные работы при палеонтологических изысканиях в России. Ни разу после этого в России палеонтологические работы не достигали такого масштаба, даже в тех случаях, когда в них была задействована мощная современная техника.

Раскопки

Небывалый успех раскопок В. П. Амалицкого поразил учёных всего мира. Кончились всякие сомнения. Для каждого стало очевидным богатство наших континентальных отложений интереснейшими остатками наземных позвоночных. Теснейшее родство нашей пермской фауны с южноафриканской более никем не оспаривалось. Общность развития наземного органического мира на этих двух, так удалённых друг от друга участках суши была доказана.

Но возникли новые задачи и новые трудности. По мере работы в Соколках коллекция становилась все более обширной; ее вывоз требовал значительных средств, а обработка занимала много времени и не поспевала за темпами поступления новых сборов. Так, только за первые три года было добыто около 40 скелетов, из которых отпрепарировано было только 8. Вес же костеносных конкреций составил более 60 тонн. С 1905 г. материал, видимо, и вовсе стал складироваться в раскопе без вывозки в Варшаву. Это было связано с перегруженностью препаровочной мастерской и, возможно, с планами ученого на дальнейшую судьбу его северодвинской коллекции.

В 1908 г. В.П. Амалицкий принимает решение о передаче Северо-Двинской галереи и связанных с ней вопросов дальнейшего финансирования раскопок и обработки материала в ведение Академии Наук. Уже отпрепарированный материал планировалось экспонировать в Геологическом музее в Санкт-Петербурге. Фактическая передача, однако, затянулась на несколько лет и была прервана Первой Мировой войной. С ее началом раскопки в Соколках были свернуты, а коллекции, находящиеся в Варшаве, потребовали срочной эвакуации наряду с лабораторией и самим Политехническим институтом.

В.П. Амалицкий (крайний справа), А.А. Иностранцев (в центре) и препараторы рядом с очищенным скелетом скутозавра

Эта огромная организационная работа была возложена на В.П. Амалицкого, благодаря настойчивости которого институт был не расформирован, как предлагалось, а сохранен и переведен в Нижний Новгород. Туда же была перевезена и варшавская коллекция, в течение нескольких лет пролежавшая в упакованном виде на складских помещениях без возможности ее научной обработки.

Сам В.П. Амалицкий рассчитывал после перевозки Северо-Двинской галереи в Россию более детально изучить накопленный огромный фактический материал по геологии и палеонтологии открытых им пермских местонахождений. К сожалению, преждевременная смерть в 1917 г. не позволила ему подготовить и опубликовать большую часть таким трудом полученных результатов. Многие рукописи остались не доработанными и по этой причине в дальнейшем так и не были напечатаны.

Отпрепарированный череп скутозавра из собрания В.П. Амалицкого

После смерти ученого по ранее принятому соглашению Северо-Двинская галерея была передана Академии Наук, которая организовала особую комиссию по сохранению и систематизации огромного научного наследия В.П. Амалицкого. Коллекции были перевезены в Санкт-Петербург и выставлены в Геологическом музее, где заняли три экспозиционных зала. К изучению уникальных северодвинских материалов были привлечены многие палеозоологи, общим трудом которых было создано целостное представление о пермской фауне позвоночных из Соколков. Благодаря деятельности комиссии почти завершенные рукописи ученого, содержащие описания открытых им ископаемых животных, были отредактированы и увидели свет под общим заголовком «Северо-Двинские раскопки профессора В.П. Амалицкого». Более полному опубликованию трудов во многом препятствовало отсутствие средств, вызванное общей трудной финансовой ситуацией в стране.

По той же причине не были возобновлены работы на Северной Двине сразу после революции и Гражданской войны, хотя вопрос продолжения раскопок в Соколках ставился неоднократно. В частности, для оценки этой возможности в 1922 г. на местонахождение были командированы М.Б. Едемский и жена В.П. Амалицкого, Анна Петровна. В хранилище, расположенном на раскопе, ими были обнаружены 180 ящиков не вывезенных конкреций общим весом 66 тонн! Коллекция, несколько лет находившаяся без присмотра и охраны, уже начала расхищаться; деревянные ящики, в которые она была упакована, в значительной мере прогнили и требовали ремонта. Для того, чтобы сохранить для науки ценнейший палеонтологический материал, добывавшийся на местонахождении в течение нескольких лет, требовался его по возможности срочный вывоз в Санкт-Петербург.

Зал Северо-Двинской галереи в Геологическом Музее Санкт-Петербурга

Единственно приемлемым способом отправки столь огромного груза был водный транспорт, но при отсутствии у Академии необходимых средств доставка коллекций даже водным путем казалась задачей фактически невыполнимой. Осуществить ее удалось только благодаря настойчивости Анны Петровны Амалицкой, после бесчисленных ходатайств которой от имени Академии Наук в правление Северного Пароходства и другие инстанции удалось добиться бесплатной перевозки коллекций. В 1923 г. баржа с грузом конкреций, поэтапно и с большими проблемами ведомая многими пароходами, была доставлена через систему Волго- Балтийского канала и соотносящихся с ней акваторий к набережной Невы неподалеку от Геологического Музея в Санкт-Петербурге.

Поступившие из Соколков сборы последних лет так и не были обработаны. Анна Петровна Амалицкая, после смерти мужа долгое время состоявшая сотрудником Геологического Музея, сумела привести в порядок отпрепарированный к тому времени огромный северодвинский материал. Ее трудами коллекция была полностью закаталогизирована, все образцы получили номера и были снабжены подробными этикетками.

Несколько позднее Северо-Двинская галерея пермских ящеров была перемещена в Москву и вошла в состав экспозиции организованного в 1937 г. Палеонтологического института. Отсутствие складских помещений не позволило разместить огромный по объему груз конкреций, являющийся результатом последних лет работы в Соколках: два вагона ценнейшего палеонтологического материала были зарыты на территории Нескучного сада в Москве, и в таком виде пребывают в настоящее время. Станет ли этот материал снова достоянием А.П. Амалицкая науки — неизвестно.

_P. S. 26 февраля 2005 году на правом берегу Малой Северной Двины в пригороде Котласа над местом раскопок В.П. Амалицкого был установлен памятный знак. Надпись на нем подготовила преподаватель Котласского медицинского училища, зав. отделом Котласского краеведческого музея Валентина Борисовна Сухановская, а оформила художник Лариса Александровна Зорина. Текст гласит: “В 1899 году здесь проводил раскопки выдающийся русский геолог и палеонтолог Владимир Прохорович Амалицкий (1860 - 1917 гг.) Найдено множество остатков древних рептилий, земноводных животных пермского периода, живших около 240 млн. лет назад. Некоторые были названы: двинозавр, котлассия. Результаты раскопок имеют мировое значение”. _

**Составитель: _© Юрий И., dvinovaje.ru 2012 _ **

Основные источники:

1. Буланов В. В. Северодвинские сокровища палеонтологии — Архангельск: Территор. фонд информации по природ. ресурсам и охране окружающей среды МПР России по Арханг. обл., 2007

2. Владимир Прохорович Амалицкий (1860-1917) // Люди русской науки: Очерки о выдающихся деятелях естествознания и техники. М.-Л., 1948

3. Ефремов И.А. Владимир Прохорович Амалицкий (к 100-летию со дня рождения) // Палеонтологический журнал, 1960, № 4. С. 3-15

4. Ильинский Н.В. В. П. Амалицкий и его раскопки на Севере (Из записок краеведа) // Материалы по изучению и использованию производительных сил Северного края / [Науч.-техн. ком. по изуч. производит. сил Сев. края при Вологодск. губ. сов. нар. хоз-ва]. Вологда, Науч.-техн. ком. 1921. С. 121-126

5. Петухов С.В. Владимир Прохорович Амалицкий – жизнь в служении (к 150-летию со дня рождения) // Палеонтология и стратиграфия перми и триаса Северной Евразии. Материалы V Международной конференции, посвящённой 150-летию со дня рождения Владимира Прохоровича Амалицкого (1860-1917) (Москва, 22-23 ноября 2010 г.). Москва: Палеонтологический институт им. А.А. Борисяка РАН. 2010. С. 12-24